Это параноидальный психоз, когда кажется, что ты – точка приложения огромных усилий миллионов мужчин и женщин, миллиардных затрат и сложнейшей техники... Когда вся вселенная вращается вокруг тебя. От меня исходят важные сигналы... к звездам. Рэгл Гамм – цель всего космического процесса, от первоначального взрыва до конечной энтропии. Смысл существования материи и духа – во взаимодействии со мной.

– Дядя Рэгл, а ты сможешь расшифровать? Это японцы?

– Тут нечего расшифровывать. Диспетчер сидит в башне Радиолокационного наблюдения и наблюдает за посадкой военных самолетов. – Он повернулся к мальчику, не сводящему с него горящих глаз. – Это обыкновенный человек, парень лет тридцати. Ходит раз в неделю в бассейн и смотрит телевизор. Такой же, как мы.

– Только он враг, – сказал Сэмми.

– Что за глупости? – Рэгл рассердился. – С чего ты взял? Это все выдумки.

Моя вина, тут же подумал он. И выдумки мои.

Голос в наушниках произнес:

– ...я понял, ЛФ-3488. Принял правильно. Продолжайте полет. Сейчас вы прямо над нами.

Сарайчик задрожал.

– Вот он, проходит! – возбужденно зашептал Сэмми.

В наушниках звучал голос:

– ...совершенно чисто. Нет, все отлично. Сейчас вы над ним.

Над ним, подумал Рэгл.

– ...там внизу, – продолжал голос. – Да, прямо под вами сам Рэгл Гамм. Хорошо, мы приняли. Давайте.

Вибрация затихла.

– Улетел, – выдохнул Сэмми. – А может, приземлился.

Рэгл Гамм снял наушники и поднялся.

– Послушай немного, – сказал он.

– А ты? – спросил Сэмми.

– Пойду прогуляюсь.

Рэгл распахнул дверь сарая и вышел на свежий, прохладный вечерний воздух.

Свет на кухне... Сестра и зять сейчас там. Готовят обед.

Все, уезжаю, сказал он себе. Я давно собирался. Больше ждать нельзя.

Рэгл тихо обогнул дом и приблизился к парадному крыльцу. Потом вошел внутрь и осторожно пробрался в свою комнату. Ни Вик, ни Марго его не слышали. Там он извлек все деньги из ящиков стола, карманов, конвертов, взял мелочь из вазочки. Надев пальто, через парадную дверь вышел наружу и быстро зашагал по тротуару.

Где-то через квартал показалось такси. Рэгл махнул рукой, и машина остановилась.

– Довезите до междугородной автостанции, – попросил он водителя.

– Хорошо, мистер Гамм, – ответил шофер.

– Вы меня знаете?

Вот она, паранойя. Кажется, будто все только обо мне и думают.

– Конечно, знаю, – сказал водитель, трогаясь с места. – Вы – победитель конкурса. Я вас видел в газете и как раз подумал – надо же, этот человек живет в нашем городе. Может, когда-нибудь я его подвезу.

Если меня опознают таксисты, решил Рэгл, к сознанию это не имеет отношения. Вот когда разверзнутся небеса, и ко мне по имени обратится Господь... это уже психоз.

А вообще отличить трудно.

Такси мчалось по темным улицам мимо домов и магазинов. Наконец у пятиэтажного здания в центре города машина остановилась.

– Приехали, мистер Гамм!

Водитель выскочил из машины и открыл ему дверцу. Рэгл выбрался на тротуар, роясь в карманах в поисках кошелька. Пока таксист пересчитывал деньги, Рэгл взглянул на здание. В свете фонарей оно показалось ему знакомым, узнаваемым даже ночью.

Это была редакция «Газетт».

Рэгл снова сел в машину.

– Мне надо на междугородную автостанцию.

– Как? – Водитель застыл, словно пораженный громом. – На автостанцию? Ну конечно, черт меня побери!

Он прыгнул за руль и завел мотор.

– Конечно, я же помню! Мы разговорились об этом конкурсе, и я стал думать про газету. – Он ехал, оглядываясь на Рэгла и улыбаясь ему. – Вы так прочно ассоциируетесь с «Газетт»... вот такой я растяпа.

– Все в порядке.

Они ехали очень долго. Постепенно Рэгл перестал различать улицы. Он уже не представлял, где находится. Справа чернели силуэты фабричных зданий; несколько раз ему показалось, что такси миновало железнодорожный переезд. Вокруг простирались безжизненные промышленные районы, не горело ни огонька.

Интересно, подумал Рэгл, а что он скажет, если я попрошу вывезти меня из города?

Он наклонился и похлопал водителя по плечу:

– Эй!

– Да, мистер Гамм?

– Как насчет поездки за город? Про автобус забудем.

– Простите, сэр, – сказал водитель, – я не могу выезжать на междугородную трассу. Это запрещено. Мы возим по городу и не имеем права конкурировать с автобусной линией. Таковы правила.

– Вы же должны иметь возможность зашибить немного на стороне?.. Давайте, сорок миль, со счетчиком, держу пари, не впервой будет.

– Нет, – водитель покачал головой, – я этим не занимаюсь. Другие – может быть, а я – нет. Не хочу терять работу. Если дорожная полиция заметит на трассе городское такси, его тут же остановят. А еще с пассажиром... Все, прощай, лицензия. А она стоит пятьдесят долларов.

Пытаются помешать мне уехать из города, думал между тем Рэгл. Это входит в их заговор.

Я точно спятил.

Или нет?

Как же узнать? Какие у меня доказательства?

Посреди бескрайнего ровного поля сияла неоновая вывеска. Такси остановилось.

– Приехали, – объявил водитель. – Автостанция.

Рэгл открыл дверь и вышел из машины. Но вывеска была другая. Вместо ожидаемой «ГРЕЙХАУНД» Рэгл увидел «АВТОБУСНЫЕ ЛИНИИ НОНПАРЕЛЬ».

– Эй! – воскликнул он встревоженно. – Я же просил «Грейхаунд»!

– Это то же самое. Такая же автобусная компания. А «Грейхаунда» у нас вообще нет. По законам штата в таком маленьком городке, как наш, может действовать только одна автобусная компания. «Нонпарель» здесь давно, уже несколько лет. «Грейхаунд» хотел перекупить, но они не согласились. Тогда «Грейхаунд»...

– Ну хорошо, – перебил его Рэгл. Он заплатил по счетчику, оставил чаевые и пошел к прямоугольному коричневому зданию – единственному на многие мили вокруг. Со всех сторон здание окружала дикая трава. Сорняки, битые бутылки и обрывки бумаги. Заброшенная окраина. Вдали виднелись огни заправки. Больше ничего. Рэгл поежился от ночной прохлады и толкнул деревянную дверь зала ожидания.

В лицо ударила волна спертого воздуха и приглушенный гомон. Скамейки были заняты спящими матросами, унылыми, измученными беременными женщинами, стариками в пальто, командированными с портфелями, коммивояжерами с образцами товаров, детьми, которые ерзали и пищали.

К окошку кассы выстроилась огромная очередь. Даже не входя внутрь, Рэгл понял, что очередь не движется. Он закрыл за собой дверь и встал в конец.